Почему это в черепахах оказались золотые и серебряные испанские монеты — а еще и серебряные ложки и черепки? Мэтью сел на корточки, взялся за траву и стал смотреть на эбеновую водную гладь.

«Сие мой дар тебе», — сказал в его сне Сатана.

Вспомнились монеты, сыплющиеся из черепашьего брюха. Гуд тогда показывал ему, что нашел, и Мэтью сказал: «Это вопрос, который требует ответа».

Действительно, требует. Откуда могли черепахи добыть такие монеты? Проглотили их, конечно. Границы их мира — это скорее всего вот этот источник. Значит…

«Что, если… — мелькнула мысль. — А!»

Гипотеза взорвалась в голове пушечным залпом. Он вспомнил, что слышал этот залп еще когда Гуд показал ему свои монеты, но слишком много тогда других вопросов роилось в голове. Но сейчас, в тишине и темноте, мысль гремела раскатами грома.

Гуд нашел золотые и серебряные испанские монеты в брюхе черепах, которые живут в источнике… потому что в этом источнике находятся золотые и серебряные испанские монеты.

Мэтью резко встал. Взялся рукой за ствол дуба, чтобы успокоить собственные мысли. Эта гипотеза — как раздираемая черепаха в его сне — была битком набита блестящими возможностями.

Одна золотая монета, одна серебряная, керамический осколок, серебряная ложечка — это еще не клад… но кто знает, что там еще лежит в иле самого центра существования Фаунт-Рояла?

Обостренные чувства напомнили ему слова Николаса Пейна, когда там, в таверне Шоукомба, рассматривали ту золотую монету: «Ни один чернофлажник в здравом уме не будет прятать добычу в индейских лесах. Они свое золото прячут там, где его легко откопать, но дурак был бы пират, если бы его нажитое смогли найти и выкопать дикари».

Откопать? А если утопить на дне пресного источника?

Мысли разгорались пламенем. Бидвелл решил построить Фаунт-Роял возле источника, потому что среди прочего удобно будет иметь источник пресной воды для торговых кораблей, приходящих из Индий.

Но пресная вода нужна не только купцам, а тем, кто под флагом потемнее, — разве не так? И нельзя ли допустить, что источник был найден и использовался для этой цели куда раньше, чем Бидвелл даже взглянул на него? И если это так, то источник — прекрасное хранилище для — как назвал это Пейн — «нажитого».

Но пока что все это — лишь безосновательные умозаключения. И все же… как объяснить монеты в брюхе черепах? Эти черепахи, пасясь на дне источника, могли прихватить монеты из ила либо проглотить нарочно, привлеченные их блеском. То же самое насчет черепка и серебряной ложечки. И тогда остается вопрос: что еще там есть, спрятанное для сохранности?

Да, но откуда испанская монета у индейца? Если действительно в источнике лежит пиратский клад, так что — индейцы его нашли и подняли еще до рождения Фаунт-Рояла? Если да, то несколько пустячков они пропустили. Нет, эти вопросы надо отложить до утра, которое вечера мудренее. Что-то может знать Бидвелл, но к этому человеку следует подходить осторожно.

Мэтью еще постоял, глядя на пруд, который теперь заключал в себе загадку. Сегодня ответов не будет, так что пора идти ложиться, хотя уснуть вряд ли удастся.

Мэтью направился по улице Мира к особняку, где было уже темно. Который час, он не знал, хотя должно было быть далеко за полночь.

Вдруг на очередном шаге он застыл, глядя прямо перед собой.

Мимо особняка быстрым шагом прошел человек в черном плаще и треуголке, направляясь к невольничьим хижинам. Не более пяти-шести секунд — и эта фигура скрылась из виду. Мэтью не видел, был ли у этого человека с собой незажженный фонарь, но он знал, кто это. Та самая лиса рыщет, подумал он. Куда же она идет и зачем?

Ночь представившихся возможностей, подумал Мэтью, хотя и понимал, что эта может оказаться куда опаснее кузнеца с топором.

Во рту пересохло, сердце колотилось. Мэтью огляделся, но не увидел на улице больше никого. Догорали тускло-красным угли школьного здания, ветер поднимал в небо вихри искр.

Надо идти, Мэтью это знал. Но надо и поспешить, пока лиса не скрылась в болотах. Она будет осторожной вблизи дозорной башни, и Мэтью тоже придется быть осторожным; он не может полагаться как на факт, что дозорный будет спать.

Иголочка страха шевельнулась у Мэтью в груди. Кто бы ни был этот ночной прохожий, он, вероятно, станет опасен, если увидит, что за ним следят. Там, в болотах, может случиться что угодно, но ничего хорошего.

Однако времени дрейфить не было. Страх надлежит преодолевать. Лиса бежит быстро, и Мэтью должен не отстать.

Книга вторая

Зло разоблаченное

Глава 1

Едва слышно доносился издали шум прибоя. Валы били по островам и песчаным мелям за болотом, по которому он сейчас пробирался с большим трудом. Впереди, почти исчезая в темноте, шел тот ночной путник — темное движущееся пятно на таком же темном фоне, — которого Мэтью безнадежно потерял бы из виду, если бы не слабый свет оранжевой луны, да и это скудное освещение ревниво закрывали полосы несущихся облаков.

Человек не впервые шел этим путем, это было ясно. И даже не второй раз. Он шагал быстро и уверенно, даже без помощи фонаря. Мэтью был готов к работе преследования в траве по пояс, через топь, затягивающую башмаки, но это был трудный и тяжелый путь.

Фаунт-Роял остался далеко позади. Мэтью прикинул, что они прошли не менее четверти мили от дозорной башни, которую легко обмануть, срезав прямо через сосновый лес. Если дозорный и не спал — в чем у Мэтью были серьезные сомнения, — то он смотрел на море. Кто подумает, что человек в здравом уме попрется через гиблые топи посреди ночи?

У ночного путника была явная цель, и она гнала его вперед. В траве справа послышалось шуршание, как будто там шевелилось что-то большое и недоброе, и Мэтью невольно прибавил ходу. Но в следующий момент обнаружил, что худшим его врагом было само болото, потому что он забрел в мелкую лужу, сомкнувшуюся вокруг колен, и едва не растянулся. Ил на дне засасывал ноги, и лишь невероятным усилием Мэтью вырвался на свободу. Но выбравшись, он обнаружил, что более не видит движения своей дичи. Он осматривался — вправо, влево, снова вправо, но темнота на этот раз по-настоящему опустила свой занавес.

И все же он знал, что человек должен идти в этом направлении. Мэтью снова отправился в путь, теперь уже лучше глядя, куда ступает. Да, болото — место коварное. Тот ночной путник, очевидно, много раз здесь ходил, если так легко избегает опасностей. Наверное, составил карту и выучил наизусть.

Прошло минуты три или четыре, но Мэтью так и не смог обнаружить в темноте движения. Оглянувшись, он увидел, что дорога провела его вокруг мыса. Черная полоса сосен и лировидных дубов отделяла сейчас его от дозорной башни, которая осталась почти в миле позади. А впереди простиралось только болото. Он задумался, повернуть назад или все-таки идти вперед. Все равно здесь видны только более или менее темные тени, так какой же смысл? Он все же сделал еще несколько шагов и снова остановился осмотреться. Возле ушей звенели комары, жаждущие крови. В зарослях квакали лягушки. Признаков других живых существ не было.

Что же могло привести сюда человека? Дикая глушь, и вряд ли хоть одна цивилизованная душа найдется между следами его ног и городом Чарльз-Тауном. Так что же могло понадобиться здесь ночному путнику?

Мэтью посмотрел на знамена звезд. Небо было таким огромным, горизонт таким широким, что жутко становилось. И само море смотрелось как темный континент. Стоя на этом берегу, имея за спиной незнакомый мир, Мэтью был более чем подавлен, будто его душевное равновесие и само его место на земле отвергалось подобной необъятностью. В этот момент ему стало ясно, зачем людям нужно строить города и деревни, окружая их стенами, — не только для защиты от индейцев и диких зверей, но для создания иллюзии власти над миром, слишком большим, чтобы его можно было укротить.

Вдруг созерцание его нарушилось. В море быстро, одна за другой, мелькнули две вспышки.